Виолетта Литвинова: «Модельеры – как врачи…»
Красота-Онлайн: Как дизайнер сейчас живописец, а как ремесленник? Как он может для себя самому позволить быть celebrity, а как он должен оставаться специалистом и, если желаете, деловым человеком? Ваш образ очень многогранен, он и диктует такие вопросы.
Виолетта Литвинова: Для дизайнера, как художника-прикладника, который занимается костюмчиком, очень принципиально отыскать баланс меж тем, о чем Вы гласили. Наша профессия – независящая. Может быть, к несчастью, ты должен быть всем в одном флаконе. Я вижу три слагаемых фуррора: трудолюбие, талант и фортуна. Если что-то одно выпадает, у тебя начинаются огромные задачи. У кого они смешиваются, и может рассчитывать не только лишь на фуррор, да и на то, что совершит какую-то революцию. Необходимо при всем этом всегда думать о том, что ты не просто живописец, который отрисовывают и выдумывает какую-то там одежку, но к тому же соприкасаешься с множеством людей в собственной профессии. Профессии, кстати, очень сложной и непризнательной. Необходимо освоить ремесло, но без фантазии, без желания сказать что-то новое людям ты не сможешь «удивлять». В профессии дизайнера очень принципиально не просто создавать комфортную и комфортабельную одежку, да и подать собственный другой взор на моду. Если не всегда идеи оказываются понятными и доступными, наверняка, это неувязка художника.
Кр-Он: Модельеру самому-то комфортабельно в современном мире?
В.Л.: Никогда не было. В особенности сейчас, в эру глобализации, когда вещественное благополучие вышло на 1-ый план, художникам естественно живется очень тяжело. И все равно, в эру всеобщего оболванивания нужен кто-то, кто впереди планетки всей, кто делает авангард, который позже станет классикой.
Кр-Он: Недопонимание провоцирует?
В.Л.: Естественно. Если в человеке очень сильный творческий порыв, если искусство становится актуальной потребностью, его предавать никак нельзя. Человеку художественного плана очень трудно поэтому, что ему необходимо адаптировать свое видение к принятому. Поиск баланса меж видением и понимаемостью – реальная сверхзадача. Многие идут по пути: «А, пусть не понимают, а я таковой. какой есть». Но профессия дизайнера в основном, чем профессия живописца, писателя либо музыканта, связана с человеком, который живет в твоей одежке каждый денек. Все свои сумасшедшие идеи ты должен применить к этому факту. Одно дело, когда ты делаешь одежку себе, другое – для заказчика.
Кр-Он: А, может быть, заказчика необходимо направлять собственной волей и авторитетом художника?
В.Л.: Его необходимо создавать. Нашим людям до сего времени страшенно не хватает образованности. Культурный уровень ведь даже ниже, чем в 1917 году. Как гласит моя мать: «70 лет учили, а толку никакого». Наша тенденция – быть схожими на соседа. Если башмаки с узенькими носами, то уж у всех. Потому я и стараюсь донести до человека, то, что он не похож на другого. Приходят и молвят: «Сделайте, как там у Веры Петровны». Я отвечаю, что «извините, это не ко мне». Я могу сделать вещь, которая будет традиционно обычной, но она будет персональной и будет подходить конкретно этому человеку. Моя задачка сделать человека привлекательнее. Когда полная дама пробует натянуть на себя обтягивающие штаны, я не могу это вытерпеть. Это пошло. Дизайнеры – как докторы. Мы вылечиваем нездоровых людей. Наша задачка и показать, как должно смотреться – но тактично, чтоб не оскорбить, – и сделать так, чтоб с этим человеком было приятно разговаривать другим. Чтоб человек в страшных обтягивающих брюках не не гласил, что это изготовлено у Литвиновой, но чтоб ему было комфортабельно.
Кр-Он: Вы лично как авторитарны?
В.Л.: Я не теран, полностью. Я теран только, когда делаю собственные коллекции. Там, за кулисами, я – монстр и могу снести голову хоть какому, кто у меня на пути. Коллекции – это мои малыши. Это и есть воплощение творческого духа, который необходимо донести без огрех и недоразумений. В разговоре же с заказчиком я напротив стараюсь настроиться на волну клиента. Тут никакого диктата нет. Другой вопрос, что клиенты приходят с позицией: «Вы должны сделать так». Здесь я стараюсь человека расслабить. Я понимаю, что у него может быть своя жизнь, следствием которой и является схожий подход.
Кр-Он: Меня всегда занимал таковой вопрос. Многие дизайнеры сами смотрятся робко, даже, я бы произнес «антимодно». А вот те, кто занимается шапками и лично исповедуют эксцентричный стиль одежки. Стивен Джон, к примеру, Трейси, Вы… Почему это так?
В.Л.: Шляпники имеют больше способностей, чем обычной живописец, который занимается костюмчиком в целом, выразить в малой форме головного убора свои самые сумасшедшие идеи. Шапка, как дополнение, как девайс может быть самым эксцентричным. Когда дизайнер в этом ключе делает вещи, и его свой стиль диктуется тем, что он должен выделить. Так он принимает окружающую реальность. Для одних костюмчик средство защиты, для других – вербования внимания. Я думаю, что шляпники больше склонны к самовыражению. Неограниченное количество форм! Шапки дают возможность фантазировать в различных направлениях. С одной стороны, изделие малюсенькое, в нем все на виду, и необходимо не перестараться. С другой, можно воплотить все свои сумасшедшие идеи.
Это накладывает отпечаток и на отношение к костюмчику вообщем. Я делаю уже вторую всеполноценную коллекцию. В их я тоже много работаю с формообразованием. Охото придать ей некоторую необыкновенную форму, завуалированность. Может быть, не все это понимают, не все это читают. Сверхзадача сделать новейшую форму костюмчика подчеркивается цветом, орнаментом.
Интервью: Арсений Загуляев
Читайте продолжение завтра.
