Аида Ведищева интервью
Красота-онлайн: Вы были модницей всегда?
Аида Ведищева: Естественно. Хотя в русское наше время мы жили на заработную плату. Не как сейчас звезды. Достать ничего было не может быть. У меня супруг был узнаваемый артист, лауреат Всесоюзного конкурса. Он не вылезал из-за границы и привозил какие-то вещи, которые были мне нужны. Но в принципе, достать ничего не было может быть. Единственное, что выручало – мы шили. Доставали материалы и шили.
Каждодневная же одежка у меня была в спортивном стиле – прямое платьице, белоснежный воротничок, горошина. Горох была в моде. Это для работы, а на танцы прогуливались в пышноватых юбках. Юбки мало на кринолине, немножко кринолина, и юбки стоят. Одним словом, одевались отлично, хоть и были совсем оторваны от Запада. Все было закрыто, нельзя было подражать и носить, но мы подражали и носили. И нас за это лупили.
Лариса Мондрюс как-то явилась на радио передачу в юбке. Юбка была маленькая, она была выше колена. Ее передачу на радио закрыли. На радио! Ее больше не пустили туда. У нас с этим было очень агрессивно.
И вот в этой обстановке ваша Аида Ведищева творила. Меня гнали из одной филармонии, я уходила в другую. Ну, отлично, гласила я, я все равно сделаю так и так, я сделаю свое шоу. Я закрывала все кварталы в филармониях. Чуток что не так к концу квартала, зовут Аиду. Они получают премию, Аида ничего.
Кр-Он: Такая же ситуация была и с пластинками?
А.В.: Да. Компания Мелодия выпустила пластинку с песней из кинофильма «Кавказская пленница» семимиллионным тиражом. Они миллионы – Аида ничего. Как это все можно было пережить?!
Кр-Он: Но все же Вы продолжали работать!
А.В.: Я повсевременно была на гастролях. Отпрыска собственного не лицезрела. Вобщем, возвращаюсь к моде. Мода была. Люд обожал и желал одеваться прекрасно. Все шили, сколько у меня было подруг, все шили. Обожали огромные цветочки, горошек… это я помню 60-е, 70-е…
Кр-Он: Это время, в каком начинали Вы... В моде как раз работал Слава Зайцев. Вы с ним общались, сотрудничали?
А.В.: Нет. Я работала с мастерскими Огромного театра. Они делали все от и до. Материалы были шикарные. Работники отменные. Так, для моей программки «Поющие новеллы» все было изготовлено конкретно там.
Было еще одна программка - «Вечная песня любви». Было очень прекрасное платьице из бархата, расшитое пальмами. Очень прекрасно. Вы понимаете, как будто мне напророчили… Я живу в Калифорнии, там вокруг одни пальмы. Платьице было на бретелечках. Я, кстати, до сего времени в него влезаю. Подобрали к нему шикарное колье. Я его купила за очень огромные средства. На границе (в 1980 году Аиде Ведищевой пришлось покинуть страну – примеч. Кр-Он.) его не пропустили, поразмыслили, что это некий раритет. А это колье китайское. Я им говорю, что это мое! Это часть костюмчика! А у меня 20 чемоданов! Застряли на одном. Ни за что так не было грустно, как за колье! Я была возмущена, естественно.
Я вывезла - и признательна Богу за это – свою фототеку. Когда я уезжала, дали 150 баксов. И все. Выезжаешь без всего, без паспорта, в никуда! Тут ты человек, а там ты никто! Без всего! Жизнь начинаешь с нуля. А фототека – неплохой старт.
Все те же таможенники мне молвят, что нельзя вывезти фонотеку, что это не мое. Я вас прошу, начала я их уговаривать! И в конце концов я запела «Помоги мне…». Они меня все знали, им было очень грустно, что я уезжаю.
Кр-Он: На данный момент звезды делают целые фотосессии для размещения фото на собственных дисках. В какой одежке Вы фотографировались на свои диски?
А.В.: На пластинки мы фотографировались до боли просто, в свитерочках, к примеру. Мы были звезды, завуалированные, народные, чтобы не отличались. Если я чуток лучше, то будем лупить. Вот меня и лупили. Так как я была мало другая.
На счет моды, я всегда смеюсь: «Мода вышла из комода». Многие детали на данный момент возвратились. И 30-е, и 40-е, и т.д. потихоньку повылазили отовсюду. Джентльмены начали носить костюмчики в полоску, горох снова появился, галстуки в полоску, банты, рюши.
Никто ничего не придумывает: идут нескончаемые повторы. Поколение новое, юные задумываются, что никто не догадается, что в библиотеку никто не прогуливается. Но есть матери и бабушки, которые все знают, они и скажут.
Кр-Он: Вы вывезли фототеку, какие-то костюмчики. И что? Что было там, в Америке?
А.В.: 1-ое, что я сделала, когда приехала в Америку, пошла обучаться. Изучала южноамериканское искусство, культуру, бродвейский мюзикл. Все, что связано с Бродвеем. В принципе, по собственной сущности я и тут была бродвейской артисткой, но не могла ничего делать. Не было ни способности, ни средств. Хотя в СССР я сделала неосуществимое. Я сделала «Поющие новеллы», сделала под фонограмму шоу. Истинное шоу! У меня там были и танцоры, и пантомима. Все двигалось, изменялись костюмчики. Все шили мастерские Огромного театра, как я гласила.
В Америке пришлось взять псевдоним, так как Ведищеву там никто не знал. Меня обожают как Аиду Эмейзинг (Amazing Aida - "Умопомрачительная Аида").
Все средства, что я зарабатывала на российской, не очень бессчетной аудитории, плюс те, что подрабатывала, медсестрой, к примеру, просиживала в кино. Исследовала все, что связано с Голливудом, со звездами кино. Джинжиер Роджерс, Рита Хейворт, Джуди Гарленд, Мерлин Монро… Все! Я изучала искусства каждого в отдельности. И в конце концов сделал свою программку – Голливуд очами российской звезды. Костюмчики мне шила очень отменная швея.
Кр-Он: А кто придумывал костюмчики? Кто был продюсером?
А.В.: Придумывала костюмчики я сама. И продюсер сама. Все делали сами. Когда сначала я обратилась к агентам, то сообразила, что агенты – это ужасное дело. Если б я ожидала от агентов чего-то, то до сего времени так ничего и не было бы. Так бы и посиживала бы.
В Америке предприимчивость – это все. Бизнесмен, делец может все. У меня были вобщем, и отличные агенты, которые меня сначала подтолкнули. Но они не были большенными агентами, и я сообразила, что буду вертеться очень низковато, пока не возьмусь за дело сама.
Кр-Он: А поведайте про свое шоу «Вечная песня любви». На сколько я знаю, там была увлекательная постановка.
А.В.: Да уж! Это было еще в СССР. У меня была расчудесная программка «Вечная песня любви»: на сцену повесила зеркало, проекция оркестра на зеркале. Играет музыка, танцоры. Люди обалдевали! В то время еще ничего увлекательного не был, был темный задник. Певец статично стоял и пел. Моя постановка была шокирующая для тех пор. И люди аплодировали.
Как-то работали в Перми. Пришли немцы. Они были в экстазе! Но меня за это еще «пуще прежнего бранили» (как в притче А.С.Пушкина про золотую рыбку). С одним оркестром девять месяцев репетировали программку, отобрали оркестр, сказав, что он срочно нужен для других выступлений. Позже еще четыре месяца с другим ансамблем репетировали. Да и его отобрали. Хамство!
Итак вот и работала. То шоу было под фонограмму. И все фонограммы я увезла с собой, чтоб продолжать работать. В Америке я покрасилась в белоснежный цвет, под Монро. И запела. Знала язык отлично и пела всегда на британском. Перепела весь Бродвей.
Кр-Он: Охото выяснить чуток подробнее о Вашей светской жизни, когда Вы были замужем за миллионером.
А.В.: О да! Это были долгие 6 лет замужества. Наряды из Sax Fifth Avenue, Escada... Все самое-самое. К каждому приему – новый наряд. А приемы – каждую субботу и воскресенье. Я прожила со своим южноамериканским супругом пару лет. У меня даже на вилле была специально для меня сделанная сцена. Но его родственники и он были против моей сольной карьеры. Все сошло на нет. И был развод. Стршные суды. Я выяснила, что такое законы Америки. Своим самым дорогим адвокатом я выложила все свои средства, желала выяснить, есть ли правда, а правды нет. Позже все законы выучила сама и себя отстояла. Юристы – наибольшие негодяи. На суде дерутся, а позже посиживают за столом и делят средства. Чем подольше процесс продолжается, тем больше средств.
Могли с супругом разойтись совсем тихо, но юристы меня запугали, что он меня уничтожит и т.д. Я согласилась платить им. Не то, что в Рф. Я развелась так с супругом: зашли – супруг и супруга, вышли – друзья, пожали руки и разошлись.
Кр-Он: Как вышел образ скульптуры Свободы?
А.В.: Как-то я пришла домой вялая и расстроенная. Концерт сняли. И мне снится сон. Входит фея в белоснежном платьице. И гласит: «Уезжай! Ты будешь петь для всего мира». Так и вышло. Много лет спустя, в 1998 году после заболевания я беру статуэтку скульптуры Свободы и… Одним словом, скоро моя портниха сшила мне платьице как у нее. Часами она обматывала меня тканью. 1-ое платьице вышло неудачное, я в него не влезла. 2-ое было то, что нужно. Все другое, корону и факел, заказали. Скоро я написала мюзикл и показала его в Лас-Вегасе. Я вышла в белоснежном платьице. Незначительно времени спустя, выходит одна популярная телеведущая в таком платьице. Все то же, но только посадила голубя на плечо. Изменили вроде бы одну деталь. Чуть ли не вышел скандал, так как позвонила и произнесла, что у меня права на такое платьице. У нас были зарегистрированы все шаги. Никто ведь никогда не задумывался делать белоснежную скульптуру Свободы!
Кр-Он: Все эти костюмчики и платьица сохранились? А что-то новое Вы заказываете?
А.В.: На этот момент у меня есть все. У меня таковой арсенал костюмов. А работаю я не сильно много. Себе – люблю мелкие магазинчики и французскую одежку. Южноамериканскую не очень люблю. Она простовата. И не очень элегантна. Много осталось от моего миллионерского дома. Сами осознаете.
Кр-Он: Что вам мода на данный момент?
А.В.: Мода – это деталь. Берешь костюмчик, одеваешь шапку либо блузу другую, сумочку, шляпку. Одним словом, какие-то новые детали. И всегда перчатки! Очень элегантно. У меня их много: белоснежные, розовые, темные… Любые перчатки.
Не так давно я столкнулась с юными. Побывала в одном ночном клубе. Там не было ни 1-го человека, кто бы не знал мои песни. Но, как одеваются! Это позор, нагие пупки. Взяли от приобретенной свободы все самое поверхностное. Есть же мода шикарная. Были волшебные у нас туалеты. Самое главное осознать человеку, для чего мы пришли в нашу жизнь. Жизнь-то коротка. Что нужно успеть? Не прозябать же в клубах! Нет, отдыхать и на дискотеки ходить нужно – это отлично. Но многие восприняли свободу не совершенно верно. В Рф большущая культура. Не глядя на то что нас лупили в наше время, все равно культура была красивая. Потому жалко созидать, что почти все потеряно. Нельзя гробить собственный люд. Не нужно утратить свою культуру, и в моде тоже. Должно быть много дизайнеров, которые будут диктовать свою, новейшую российскую моду. Естественно, добавляя что-то новое. Пусть будет много моды, но не таковой слепой, как повсевременно вижу я.
Интервью: Павел Элайон.
Фото: Ира Барышева, архив Аиды Ведищевой, Павел Элайон.
